Разделение светской и церковной власти. Светская власть и церковь. Христианская модель теократического государства

Данная статья была скопирована с сайта https://www.сайт

В.Г. БАЕВ,
кандидат юридических наук, зав. кафедрой конституционного права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина

Статья посвящена проблеме соотношения государства и церкви. Так называемая борьба за культуру, предпринятая канцлером Отто фон Бисмарком против католической церкви в Германии, не ставила задачи разрушить основы католичества в стране: она началась как борьба государства за свой безусловный суверенитет и явилась важной вехой во внутренней политике, цель которой уравновесить католическую и протестантскую (лютеранскую) церкви в отношениях с государством.
Ключевые слова: борьба за культуру, церковная и светская власть.

Взаимоотношения церкви и современного российского государства дали основание говорить о том, что церковь медленно, но верно наступает на светский характер нашего государства, зафиксированный в Конституции РФ. При этом находятся специалисты, которые со знанием дела и права оправдывают агрессивную церковную политику.
В этом отношении полезно взглянуть на ситуацию, сложившуюся в 70-х годах XIX века в Германии, когда канцлер Отто фон Бисмарк развязал против католической церкви настоящую войну, которую с легкой руки одного из лидеров католической партии «Центра» Р. Вирхофа назвали «борьбой за культуру» (Kultur-kampf).
В области государственного права Бисмарк считал необходимым разграничить правовые сферы государства и церкви, светской и духовной власти. Особенно беспокоила канцлера позиция католической партии «Центра». Бисмарку казалось: только что созданному государству, нуждающемуся во внутреннем единстве и в благоприятных условиях на внешнеполитической арене, угрожает серьезная опасность в лице политических сил партии «Центра»: возникновение «конфессиональной фракции» в законодательном собрании Бисмарк рассматривал как одно из самых ужасных явлений в области политики.
Другая опасность, по мысли Бисмарка, исходила от Социал-демократической партии Германии. Канцлер пребывал в полной уверенности, что члены обеих партий добиваются введения парламентарной системы, при которой он столкнется однажды с оппозиционным большинством, и это практически будет означать введение в Германии республики. «Государству в его основах угрожают две партии: Центр и социал-демократы. Обеих сближает то, что они свою враждебность национальному развитию утверждают за рубежом, выступая против нации и государственного образования». Не убеждали его и заявления партий о стремлении достичь своих целей, стоя на почве конституции, через преобразование законодательства. Бисмарк не мог не замечать желания католической партии побуждать католиков определять свое поведение в политической и частной жизни при участии «Центра». А это означало для него не что иное, как попытку ввести в прусском государстве государственный дуализм: взамен сплоченного доселе прусского общества, осуществленной германской империи, создать два параллельных государственных организма. Причем верховным сувереном одного из них является церковный король, сидящий в Риме, который, благодаря последним изменениям в конституции католической церкви, стал более могущественным, чем был ранее.
Бисмарк увидел в этом старый как мир, но заново вспыхнувший спор о власти между королем и духовенством. Целью римской церкви в этой борьбе (как в Средневековье между папой и германским императором) было подчинение светской власти духовной. Для Бисмарка речь шла не о притеснении церкви (как духовной общности), а о защите государства. Он думал над тем, как далеко может заходить духовная власть и где пределы полномочий власти государственной. В качестве возражения католическим парламентариям, утверждавшим, что светские власти не могут подчиняться законам, встретившим противодействие Папы Римского, Бисмарк говорил: «Этот принцип нельзя реализовать иначе, как в государстве, в котором католическая религия является государственной. Но если это государство светское, то ваше предложение противоречит логике. Это возможно только в католическом государстве с духовным лицом во главе». Бисмарк полагал, что римский первосвященник неправомерно взял на себя полномочия самостоятельно определять границы церковного мира при регулировании церковных вопросов, не испрашивая разрешения светских властей. В этом случае король и государство вынуждены были действовать по остаточному принципу, руководствуясь лишь теми прерогативами, которые им оставил папа. Отсюда Бисмарк делал вывод, что в деятельности стремящегося к власти духовенства внутри католической церкви (но не самой католической церкви) реализовывалась политика, угрожавшая основам немецкого государства.
Таким образом, государство вынуждено для сохранения независимости светского управления отделить от себя стремящуюся к светской власти церковь. Причем граница должна проходить по линии, не затрагивающей существование государства. Бисмарк заверял, что его позиция в данном вопросе не конфессиональная, а чисто политическая.
В последних словах сформирована точка зрения канцлера на взаимоотношения государства и церкви. В ее основе - взгляды Мартина Лютера на существование двух миров - духовного и светского, а также управление этими мирами. Бисмарк решительно против католического смешения этих миров, когда один из них объявляется папским владением. Для него неприемлемы взгляды, пропагандирующие необходимость предоставления папе сравнимого с кайзером суверенитета. Канцлер разделяет позицию Лютера о двух мирах, но с одной разницей: для Бисмарка первостепенную важность представляет государство, в то время как для реформатора Лютера ядром его тезисов является религиозное обновление церкви. Бисмарк находился на службе короля и, служа своей стране и Богу, был готов идти на все ради господства светской власти в евангелистской империи. Высказывание Бисмарка о том, что надо в большей степени прислушиваться к Богу, а не к человеку, следует понимать так: дело не в том, кому служить - Богу или человеку, а в том, обязаны ли мы в светских делах, если речь идет не о спасении души, подчиняться папе, а не королю. Подчеркивая светский характер государства, Бисмарк прибегает к образным сравнениям: «Император - не заместитель или представитель Бога на земле, он непосредственный слуга, лишенный пасторских качеств. Таким образом, евангелистское королевство германской империи не имеет теократических признаков». Историографы Бисмарка оправданно указывают на то, что упорное намерение проложить разделительную линию между светской и религиозной областями демонстрирует ответственность этого государственного деятеля перед Богом.
Поэтому для Бисмарка важно утвердить не идею конфессионально-евангелистского государства, но представлять через государство евангелистскую идею. Насколько близко Бисмарк чувствовал свою связь с Лютером, становится ясным из его частых ссылок на немецкого реформатора. Возражая депутату от фракции консерваторов фон Динсту, он говорил: «Окажите мне любезность и прочитайте тезисы Лютера, как это сделал я. Прочитайте обращение Лютера к элите германской нации, и вы почувствуете, что - в рамках своей “церковной политики” - я делаю только малую толику от того, что хотел сделать Лютер против Рима и папы».
Резонно поставить вопрос: затрагивая сферу действия духовной власти, не выходила ли
политика Бисмарка в отношениях между государством и церковью за пределы светской власти? Давая поручение министру по делам вероисповедований Фальку, Бисмарк требовал восстановить права государства в отношении церкви. В качестве первого шага он постановил ликвидировать католический департамент в Министерстве по делам вероисповедований, поскольку последний, по его мнению, превратился в представительство интересов церкви в государстве, а точнее, в «государственное министерство папы в Пруссии», хотя обязан представлять собой коллегию католических подданных короля Пруссии, созданную для охраны прав короля и государства от притязаний папы. По мнению Бисмарка, эти католики превратились в папских легатов внутри прусского министерства просвещения и культов, добивавшихся расширения полномочий папы в противовес прусскому королю. «Во главе этого государства в государстве, которое образовалось благодаря нашей конституции, стоит папа с намерениями автократической власти, он поглотил епископскую власть и самовольно поставил себя на ее место».
В дальнейшем формула «борьбы за культуру» наполнилась рядом законов (в частности, Законом об иезуитах 1872 года, запрещавшим деятельность ордена на территории Пруссии), а внесенные в уголовный кодекс новеллы не разрешали проповеди в политических целях. Эти нормативные акты были подготовлены не Бисмарком, но он способствовал их принятию.
Следует признать, что внесенные Фальком законопроекты не во всех деталях соответствовали замыслам канцлера. Бисмарк объявлял себя приверженцем этих законов, но с одним замечанием, которое он огласил в примирительной речи 1886 года: «Эти законы должны быть законами борьбы, но не долговременными институтами». Вместе с тем Бисмарк не может избежать ответственности за последствия их принятия, хотя он и заверял, что в целом никогда их не одобрял, но принял их, чтобы не отделять себя от министра культов.
Законы, регулировавшие отношения во внутрицерковной области, предусматривали участие государства в процедуре назначения кандидатов на высшие духовные должности. Бисмарку было важно избежать возможных обвинений в авторитаризме, поэтому он действовал как «законник» с опорой на право, а также на аутентичную интерпретацию существующих законов. Так, все действия должностных лиц церкви, назначенных не в соответствии с установленной законом процедурой, считались противоправными и поэтому недействительными. Браки, заключенные «неправильными» священниками, закон объявлял простым сожительством, а произвольный развод супругов допустимым, не исключающим заключение других браков. Дети, рожденные в таких браках, считались внебрачными без права наследования по линии отца.
Закон от 25 мая 1874 г. разъяснял, что все вступающие в церковные должности были обязаны подать заявление в государственные органы; уклонение от этого преследовалось в уголовном порядке. Несколько лет спустя, прекратив войну против католической церкви, Бисмарк признался: государственная антицерковная политика перешла установленную линию и поэтому создавала впечатление противоправного внедрения государства во внутреннее пространство церкви, сферу веры и заботы о душе. Тем не менее идти на компромисс с католической церковью он не желал, считая, что мягкость может стать рычагом национальной революции. По его выражению, «в католическом населении католицизм представляет собой химическую смесь с националеволюционными устремлениями». Другие майские законы существенно ограничили права церкви: 14 мая 1873 г. был принят закон относительно свободного выхода из церкви; 12 мая 1873 г. - Закон о дисциплинарной власти церкви и о формировании королевского суда по делам церкви;
13 мая 1873 г. - Закон о границах права для использования церковью штрафных санкций и лишения свободы; 21 мая 1886 г. и 29 апреля 1887 г. - так называемые примирительные законы.
Как в отношении майских законов, так и в вопросе введения обязательного гражданского брака позицию Бисмарка нельзя назвать однозначной. Она становится совсем запутанной, если вспомнить решительное отклонение Бисмарком гражданского брака в ландтаге в
1849 году. А ведь именно Бисмарк был главным инициатором всех «боевых» законов. Например, церковно-политическая фаза законодательства, включавшая Закон о надзоре за школами от 11 марта 1872 г., который вызвал яростное сопротивление протестантских консерваторов и обозначил разрыв с ними, - тоже инициатива Бисмарка. Принятие этого закона произошло вопреки мнению министра по делам культов фон Мюллера. В ходе борьбы за закон Бисмарк спровоцировал желаемую для него отставку министра. Как оказалось, Бисмарк мог профессиональные политические дела поставить на службу своим личным целям, используя все подходящие для этого средства.
Ранее существовавший надзор над школами со стороны церкви был заменен государственным контролем. Теперь только государству принадлежало исключительное право назначать школьных и окружных инспекторов. В данном случае Бисмарк столкнулся с опасными для государства последствиями: частичное смешение сферы духовной власти со светской грозило выступлением польских национальных движений под руководством католического духовенства. Назначенные при его содействии местные школьные инспекторы могли с успехом противодействовать немецкому языку как языку преподавания в смешанных восточных провинциях. Бисмарк был уверен, что, например, в Познани распространение польского языка идет в ущерб немецкому. В то время как в западной Пруссии законодательство поощряло развитие немецкого языка. Второй важный момент заключался для Бисмарка в том, что государство в государственных школах может и должно действовать по своему усмотрению, что слепота веры по мере развития поколений смягчается, а между тем именно с ней идентифицируется христианство и господство церкви. Это косвенно доказывает: Бисмарк и на стадии заката своей борьбы против церкви, когда выяснилось, что воспитание священников в национальном духе не удалось, продолжал настаивать на государственном контроле над школой.
Закон от 4 мая 1874 г. был направлен против епископов и священников, которые противозаконно исполняли свои обязанности в церковных должностях. В его мотивировке видны не только политико-тактические соображения Бисмарка, но и четко выраженный импульс его государственного правосознания: «Тот, кто уклоняется от обязательного и неукоснительного исполнения закона, тот лишается защиты государства, теряет свое гражданство в государстве, выводится из-под защиты судов и административных органов и подлежит высылке из страны. Бесправный, вне закона - в этих понятиях выражены юридические санкции закона, которые логически вытекают из непослушания закону и государству… Я думаю, только потеря права обращения в суд и в администрацию должна обезоружить любого епископа. Это лишение делает священнослужителя свободным как птица, бесправным, годным к высылке».
После того как папская энциклика от 5 февраля 1875 г. объявила все прусское законодательство в отношении церкви недействительным, Бисмарк выступил за так называемый закон о хлебной корзине, который был принят 22 апреля 1875 г. и предусматривал запрет выделять для Римско-католической церкви помощь из государственных средств. Право Его Величества не тратить деньги налогоплательщиков и средства государственной казны на поддержание сил, стремящихся посеять разброд и шатания в стране, разрушить основы государства и гражданского мира, несомненно. Недостойно государству оплачивать нужды своих открытых врагов. Этим объясняется намерение Бисмарка поддержать Закон от 31 мая 1875 г. о высылке из страны монашеских орденов и иных конгрегаций католической церкви, кроме тех монашеских сообществ, которые ставили перед собой цель оказывать помощь больным людям.
Наконец, Законом от 18 июня 1875 г. из прусской конституции были убраны статьи 15, 16, 18, предоставлявшие церкви широкую свободу передвижения в государстве, санкционированную во времена Фридриха Вильгельма IV. При этом неизбежные политические
потери в борьбе Бисмарка не смущали - ему было важно восстановить наступательную позицию государства по отношению к агрессивной католической церкви.
На начальном этапе «борьбы за культуру» Бисмарк говорил, что при установлении правовой границы светского и духовного законодатели должны предусмотреть свободное пространство для обращения совести. «Правительство серьезно озабочено тем, чтобы каждая конфессия, и прежде всего такая многочисленная, как католическая, имела свободу передвижения внутри государства». И он же говорил о недопущении ситуации, чтобы такая конфессия могла осуществлять свое господство вне территории своего пребывания. Оппоненты Бисмарка представляли его вторгающимся в пространство свободы совести, однако в борьбе за свободу государства канцлер выражал решительное намерение ограничить влияние церкви.
Так же, как Бисмарк боролся против либеральных окружных судей и местных администраторов-советников, он намеревался действовать против школьной системы, если та захочет заняться политикой, и школьных служащих, если они своей деятельностью будут угрожать государству. Видимо, предполагая, что школы (прежде всего католические) могут выступить опорными пунктами сопротивления, Бисмарк видел главную задачу государства в том, чтобы применить все возможные меры для подавления сопротивления закону.
Государственному закону, который должен стать непреодолимой стеной, разделяющей пространство церкви и государства, Бисмарк придает характер действительного требования, стоящего выше всяких других инстанций. С данного момента для него любое сопротивление закону, изданному монархической властью, неприемлемо. Кажется, что Бисмарк противоречил своей позиции в конституционном конфликте, когда он восставал против конституции. Действительно, как мы видим, в конституционной системе не предусмотрены механизмы регулирования в исключительных случаях. И тогдашняя борьба Бисмарка была направлена на сохранение и укрепление монархического государства, чья воля выражена теперь в законе, которому правитель придает высшую силу.
Правовую позицию многочисленных врагов Бисмарк рассматривает как более неприемлемую, чем раньше. В письме 1853 года Бисмарк написал президент-министру фон Мантейфелю, что государственному служащему не подобает не подчиняться закону, который кажется ему неправомерным (имея в виду баденский конфликт с церковью). Означает ли это, что надо подчиняться Богу, а не светским властям, епископу, а не князю? Бисмарк уверяет: подобные утверждения противны его разуму. Суверенитет един, и единым должен оставаться
суверенитет законодательства! Все, кто представляет законы своего государства необязательными для себя, ставит себя вне закона. В этом пункте Бисмарк рассматривает революционное поведение католических епископов на одной линии с поведением отрицающей законы социал-демократии.
Между тем сущность реформ, в противоположность революции, заключается в намерении добиваться изменения закона легальным путем и подчиняться закону, пока он является действующим. Епископы заявили, что закон не является для них обязательным. Ссылки на свободу совести Бисмарк не принимал, отказал и партии «Центра» в аргументации, что правовое регулирование пространства личной совести не входит в прерогативу закона, поэтому такому закону нельзя подчиняться. Кстати, и социал-демократы тоже ссылались на невозможность закона ограничивать свободу совести. В позициях социал-демократии и «Центра» канцлер усматривал видимое сходство: обе организации переоценивали «личное измерение» в противовес «его величеству закону».
Вот здесь Бисмарк на основе своей привязанности к государству сделал решающий шаг к ошибочной формулировке отношений государства и личности, а стало быть, государства и церкви в своем правосознании. Не вступает ли тут Бисмарк на путь относительности всякого, в том числе выросшего из христианской веры, убеждения совести, квалификации этой веры как личного дела, которое необходимо подчинить влиянию его величества закона?
Бесспорный полемический акцент бисмарковских слов - речь идет о словесных баталиях в боевом парламенте - не снижает их полного веса и значения. По меньшей мере смягчает их вес. Величайшей важностью представляется то, что мы держим перед собой внутренние взаимосвязи, которые говорят о социальном законодательстве Бисмарка как об исполнении долга христианского законотворчества, как о подтверждении заповедей христианства.
Чтобы четко уяснить, как Бисмарк при этом переступает границы, которые установил Лютер для светской власти - когда речь идет не о теле и собственности, но о совести, - мы должны принять во внимание способ актуализирования, присущий сознанию Бисмарка, обязательства к законодательству. Каждый закон в своей конкретике может быть частью общего законодательства только на пути через человека, на пути привычного государственного акта принятия закона. Бисмарк участвует в законодательной процедуре в качестве ответственного человека прусского короля. Для него это столь значимо, что ни один закон не мог быть принят без его детального участия. В этой связи с христианским монархом, не исключая влияния со стороны палат парламента, Бисмарк старался держать законодательную процедуру в установленных рамках.
Как государственный человек, Бисмарк чувствовал ответственность за судьбу своей страны. Напряжение, которое развивалось в соотношении понятий «авторитет закона» и «свобода личности», он снимал, ставя во главу угла одно: должна быть обеспечена безопасность государства. Но каждое противоречие между суверенитетом государства и личной свободой не может быть преодолено. Человек подвержен грехопадению, он не идеален, отчего не только его стремление к свободе может выйти на неправильную дорогу, но и управляемая человеческой волей государственная власть и государственный авторитет.
Односторонность ориентации Бисмарка выражалась в том, что на первое место он выдвигал государство в ущерб свободе личности. Это ярко проявилось в его позиции в вопросе разграничения сфер государства и церкви в отношении личной организации брака (хотя его решение об обязательной гражданской регистрации брака со временем изменилось).
В 1849 году Бисмарк отверг представленное либералами мнение о гражданском браке, утверждая: не может быть задачей законодательства игнорировать святые для народа ценности. Бисмарк высказал надежду, что «корабль дураков» разобьется о скалу христианской церкви, потому что вера, стоящая на открытом слове Господа, крепче, чем вера, зиждущаяся на статье конституции.
Бисмарк, выступив в парламенте за введение гражданского брака, из тактических соображений взял на вооружение аргументацию Фалька, что государство вынуждено принять закон в целях самозащиты, чтобы устранить опасности со стороны части подданных Его Величества, которые породили возмущение епископов против законов и государства. Подобные соображения составили фон заявления канцлера, что он научился свои личные убеждения подчинять потребностям государства. «В данных обстоятельствах государство исполняет свой долг, выпуская закон, и я полон решимости провести закон в жизнь, даже если его требования противоречат моим юношеским убеждениям, но я служу интересам и потребностям государства в интересах мира и процветания моей отчизны как подданный слуга Его Величества».
Разумеется, Бисмарк не мог пожертвовать своим религиозным сознанием, а также построенным на нем правосознанием. Он оказался в конфликтной ситуации и после долгих размышлений решился на борьбу. В своей должности он проводил не догматику, а политику. Подчинение своего убеждения государственным потребностям не означало внутреннего разрыва с правосознанием. Вместе с тем он вторгается в религиозное сознание своего народа, ущемляет право церкви, полагая, что церковь в ее земном обличье должна быть подчинена примату государства. Он возражал членам «Центра», забывающим, по его мнению, что они живут в паритетном государстве, где религиозные убеждения каждого могут найти отражение в законе только до определенной степени. Отсюда важно законодательно закрепить право свободного выхода из церкви, деконфессионализацию школы посредством переноса надзора над школами с церкви на государство, а также установление гражданского законодательства, строго определяющего границы действия государства и церкви.
Упомянутое Бисмарком понятие паритета означает, что различные верования в своих политических правах не имеют отличия. Из тактических соображений Бисмарк старался из-
бегать дискриминации католической церкви, хотя и считал, что подлинного равенства в прусском государстве евангелистской и католической церкви не может быть: они взаимоисключающие величины, у них разные идейные основы. По этой причине Бисмарк вынужден был заботиться о светском характере государства, чтобы позволить двум церквям сосуществовать. Это полностью исключает принятие и одобрение конкордата, поскольку он - разновидность договора между государством и католической церковью.
Неверно смешивать стремление Бисмарка разделить сферы действия церкви и государства с попытками абсолютного отделения церкви от государства. Но при этом государство,
обладая полномочиями провести разграничительную линию между собой и церковью, в своей светской зоне должно иметь определенное право надзора над церковью. Или самостоятельность церкви необходимо обеспечивать, пока она не затрагивает самостоятельности
государства.

Библиография
1 Bismarck O. von. Die gesammelten Werke. Bd. XI. - Berlin: Friedrichsruher Ausgabe, 1924-1935. S. 295, 236.
2 Там же. S. 288.
3 Bismarck O. von. Op. cit. Bd. XI. S. 395.
4 Ibid. S. 295.
5 Ibid. Bd. XIII. S. 292.
6 См.: Marcks E. Bismarck. Eine Biographie 1815-1851. - Stuttgart, 1951. S. 316.
7 Rein G.A. Die Revulution in der Politik Bismarcks. - Berlin, 1957. S. 263.
8 Bismarck O. von. Op. cit. Bd. VIII. S. 65, 71.
9 См.: Kober H. Studien zur Rechtsanschauung Bismarcks. - Tubingen, 1961. S. 169.
10 См.: Бисмарк О. Воспоминания, мемуары. Т. 2. - М., 2002. С. 114.
11 Bismarck O. von. Op. сit. Bd. XI. S. 395.
12 Ibid. Bd. XIII. S. 181.
13 Ibid. Bd. VI. S. 43.
14 Ibid. S. 233.
15 Bismarck O. von. Op. cit. Bd. VI. S. 43, 45.
16 См.: Rubenstroh-Bauer R. Bismarck und Falk im Kulturkampf // Heidelberger Abhandlungen zur mittleren und neueren Geschichte. Heft 70. - Heidelberg, 1944. S. 69.
17 Bismarck O. von. Op. cit. Bd. VIII. S. 146.
18 Ibid. Bd. XI. S. 231.
19 Ibid.
20 Bismarck O. von. Op. cit. Bd. ХI. S. 306.
21 Bismarck O. von. Op. cit. Bd. ХI. S. 306.

Дальнейшему укреплению государства и самодержавия должны были способствовать и церковные реформы. В 1619-1633 гг. патриарх Филарет, стремясь восстановить пошатнувшееся во время Смуты положение церкви и повысить ее самостоятельность, расширил монастырские землевладения, учредил патриарший двор, передал в ведение патриарха судебную власть над духовенством и монастырскими крестьянами. Однако в 40-е гг. XVII в. на смену этой недолговременной политике приходит традиционный курс самодержавия - повышение роли монарха в делах церкви, ограничение политического и экономического могущества духовенства. Соборное

Уложение, каравшее сожжением на костре за любую критику царя, Бога и церкви, тем не менее несколько сократило церковные привилегии:

2. передавало управление церковными делами специально учрежденному монастырскому приказу.

Ограничению могущества церкви должны были служить исправления богослужебных книг и церковных обрядов (инициатор - Стефан Вонифатьев).

Возглавил церковные реформы сторонник греческих православных канонов патриарх Никон. Перемены были одобрены церковным Собором и царем. Однако усиление политического влиянии Никона не устроило царя и привело к падений всесильного патриарха. Реформа вызвала раскол церкви, раздела общество на ее сторонников, во главе с царем, и противников (старообрядцы) и главе с протопопом Аввакумом. Старообрядчество приобрело характер массового социального протеста отражавшего настроения различных слоев общества:

Ø недовольство сельских и городских низов ухудшением своего положения;

Ø неприятие обществом усиления роли государства, его вторжения в сферу духовной жизни.

Это определило подход власти к старообрядцам: начались гонения на раскольников. Протопоп Аввакум был сослан в Пустозерск и в 1688 г. сожжен.

Изменения в политической и социально-экономической жизни России XVII века требовали реформ и в духовной сфере. Страна оставалась глубоко религиозным обществом. Свое вероучение православные считают от бога данным и истинным. В буквальном смысле слова православие значит истинная вера. А истину менять нельзя, иначе она станет ложью. Православие на протяжении многих столетий не менялось по сути, в отличие от западного христианства. В православной церкви до сегодняшнего дня являются действующими установления византийских соборов, принятые в IV-VIII вв. Она оказалась изолированной не только от католичества и протестантства, но и от европейского православия. Например, в Киевской православной церкви вводились новшества, которые в Москве считались ересью. В середине XVII века Москву потрясло известие, что на святом Афоне (Греция) греческие монахи сожгли русские богослужебные книги как еретические. Страшные для того времени обвинения в ереси становились взаимными. Перед русской православной церковью стала проблема выбора: либо и дальше находиться в изоляции от христианского мира, либо налаживать связи.

Церковные лидеры сделали попытку восстановить единство церковных книг и обрядов. По сути, речь шла о необходимости упорядочения и централизации церковной (а значит, и всей духовной) жизни страны вслед за аналогичными процессами в социально-экономической и политической сферах. Спор развернулся по поводу образцов, по которым надлежало производить изменения. Для одних церковников это были древнерусские книги, для других - их греческие оригиналы. И те, и другие оказались небезупречны: в русских книгах не было двух одинаковых текстов, так как переписчики ошибались или вписывали "отсебятину"; некоторые греческие книги подверглись подозрительным изменениям после падения Византии. Новый патриарх Никон (1652-1658 гг.) энергично принялся за церковную реформу, опираясь на греческие книги. Ему противостояла группировка, настаивавшая на "чистоте" только русских текстов. Ее возглавлял протопоп Аввакум.

Активное участие в реформе приняла и светская власть, чему были свои причины. Каковы же они?

Укрепление международного положения государства было невозможно без налаживания связей с христианским миром.
Государственная власть в лице царя Алексея Михайловича Романова пыталась утвердить приоритет светской власти. А Никон по своему мировоззрению был сторонником православного фундаментализма, имел устойчивые представления о превосходстве церковной власти над светской. Введение Соборного уложения 1649 г., как и большинство церковных иерархов, он встретил отрицательно, поскольку вводилось светское правовое регулирование жизни общества. Никон, властный и жестокий, ставил своей целью победу над светским мировоззрением, которое постепенно в России утверждалось. Имел он и далеко идущие вселенские планы. Он мечтал превратить Московское государство из провинции христианского мира в центр, равный Византии. Но на короткий период интересы Никона и государства совпали. Никон считал, что сближение русской православной церкви с христианским миром приведет к расширению возможностей для роста ее влияния и будет способствовать превращению Москвы в ведущий религиозный центр.
К реформе побуждали внутренние причины. В 1654 г. в состав России была включена Украина. Необходимо было обеспечить единство православного населения страны и сблизить позиции русской и украинской православных церквей.

В силу этих причин государство поддерживало церковную реформу, царь активно способствовал ее развитию. Церковные преобразования Никона преследовали две главные цели:

Устранение различий в богослужебной практике между русской и греческой православными церквами, это позволяло восстановить связи с европейским православным миром, привязать Россию к Европе духовно и тем расширить возможности для ее влияния.
Введение единообразия в церковной службе по вей России. Дело в том, что единого культа Христа не существовало, на местах богослужение велось по-разному, приобретало часто черты языческих культов, характерных для данной местности. В каждой местности были свои святые. Установление единого канона освобождало христианский культ от наносного. Введена единая обрядность: троеперстное крещение вместо двоеперстного, написание имени Христа через одно "и", а не через два, четырехгранный крест вместо восьмигранника и т.д.

Как видно, сама реформа Никона была очень умеренной. Она ни в какой мере не касалась основ вероучения, роли церкви в жизни общества, взаимоотношений церкви и верующих. Она не сравнима с религиозной Реформацией на Западе ни по каким параметрам. Но даже эта попытка приблизить духовную жизнь России к Европе вызвала сопротивление значительной части общества и церковнослужителей. Произошел раскол на сторонников реформ Никона и ревнителей старой веры (староверов). С этого времени общественный раскол как последствие реформ будет сопровождать всю историю России, включая современность. Сторонники Никона выступали за реформу и, следовательно, за обновление общества. Староверы (их еще называли раскольниками) боролись за сохранение в неизменности русского православия, старины. И там, и там были люди разных слоев, разного положения.

Яростная борьба в обществе заставила Никона сложить полномочия патриарха в 1658 г. и удалиться в монастырь. Главные события в церковной реформе развернулись после удаления Никона. Дело реформы взял в свои руки царь Алексей Михайлович. В государственных интересах он приветствовал преобразования в церковной обрядности. После соединения с Украиной, церкви которой находились в юрисдикции греческого патриарха, важно было обеспечить единство в духовной сфере. Но задачи, которые ставил перед собой царь, шли гораздо дальше сделанного Никоном. В 1666 г. царь созвал церковный собор, уверенный, что теперь, когда новшества в обрядности прижились, архиереи поддержат власть в борьбе с бунтующими староверами и пойдут на признание приоритетных прав светского государя. Собор открылся речью царя в присутствии бояр и приказных людей. Царю на Соборе во многом удалось решить главную задачу: обеспечить примирение в обществе, склонить старообрядцев к отказу от открытого сопротивления власти и церкви. На следующем Соборе в 1667 г. был поставлен вопрос о соотношении духовной власти и светской. Многие русские священнослужители выступали за превосходство духовной власти над светской, за контроль церкви над государством. После борьбы Собор признал, что царь имеет преимущество в делах гражданских, а патриарх - в делах церковных. Это крайне важно! Церковь пришла к выводу о необходимости разделения светской и духовной сфер деятельности. Это положение казалось настолько революционным, что в окончательном виде оно не было зафиксировано в документах Собора. Но сам факт примечателен: Россия двигалась к светскому обществу. Собор осудил Никона за чрезмерные притязания на власть, лишил его звания патриарха. Но одновременно Собор признал православными всех греческих патриархов (раньше их клеймили за приверженность латинству) и признал все греческие богослужебные книги. Решения Стоглавого собора были отменены. Это означало, что русская православная церковь сблизилась с христианским миром. Старообрядчество было решительно осуждено.

Решения Собора еще более углубили раскол в обществе. Сторонники неразделенности светской и религиозной жизни, детальной регламентации жизни человека церковью поднимали восстания, уходили в леса. У экзальтированных натур появилось желание перед угрозой, как они считали, нашествия антихриста уйти в мир иной. Среди фанатиков древней веры прокатилась волна самоубийств в форме самосожжений. Православие осуждает самоубийство: бог дал жизнь, он ее в нужный срок и отнимет, человек не вправе решать этот вопрос. Однако староверы стали проповедовать, что мучительное самоубийство есть смерть за веру. Лидер староверов протопоп Аввакум доказывал: "Насильственная смерть за веру вожделенна, что лучше сего?". Эти призывы находили последователей даже среди молодежи. Они говорили: "Пойдем в огонь, на том свете рубахи будут золотыми, сапоги красные, меду, и орехов, и яблок довольно; пожжемся сами, а антихристу не поклонимся". Самосожжения приняли грандиозные масштабы. Староверы грозили "спалить всю Русь". Специалисты считают, что с середины 80-х до начала 90-х гг. XVII века покончили с собой не менее 20 тыс. человек. Широту этому движению старообрядцев придавал и социальный мотив, лежавший в его основе - возвращение к старине, протест против существующих порядков: крепостничества, централизации, подчинения государству духовного мира человека.

Таким образом, церковная реформа и раскол явились крупным социальным и духовным переворотом, который не только отразил тенденции к централизации и определенной унификации церковной жизни, но повлек за собой существенные социокультурные последствия. Он всколыхнул сознание миллионов людей, заставил их усомниться в законности существующего миропорядка, породил раскол между официальной светской и духовной властью и значительной частью общества. Нарушив некоторые традиционные устои духовной жизни, раскол дал толчок общественной мысли и подготовил почву для грядущих преобразований. Одновременно в русской истории впервые появился феномен "раскольничества" - фанатичного следования идее и непримиримо-враждебного отношения к власти, а во многом - и ко всем, кто не разделяет взгляды старообрядцев.

Церковная реформа показала, что общество поддается изменениям. Изменения в такой сложной сфере, как духовная, открывали дорогу для деятельности Петра I. Его великие преобразования были бы невозможны без предшествующей им церковной реформы.

Вопрос о соотношении светской и церковной властей был одним из важнейших в политической жизни Русского государства XV-XVII вв. С ним была тесно связана борьба иосифлян и нестяжателей. В XVI в. господствующее иосифлянское направление в русской церкви отказалось от тезиса о превосходстве церковной власти над светской. После расправы Грозного над митрополитом Филиппом подчинение церкви государству казалось окончательным. Однако ситуация изменилась в годы Смуты. Авторитет царской власти из-за обилия самозванцев и череды клятвопреступлений пошатнулся. Авторитет же церкви, благодаря патриарху Гермогену, возглавлявившему духовное сопротивление полякам и принявшему от них мученическую смерть, ставшей важнейшей объединяющей силой, возрос. Еще больше возросла политическая роль церкви при патриархе Филарете, отце царя Михаила.

Властный Никон стремился возродить то соотношение светской и церковной властей, которое существовало при Филарете. Никон утверждал, что священство выше царства, поскольку представляет Бога, а светская власть - от Бога. Он активно вмешивался в светские дела.

Постепенно Алексей Михайлович стал тяготиться властью партриарха. В 1658 г. между ними произошел разрыв. Царь потребовал, чтобы Никон не именовался впредь великим государем. Тогда Никон заявил, что не желает быть патриархом "на Москве" и уехал в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь на р. Истре. Он рассчитывал, что царь уступит, но ошибся. Напротив, от патриарха потребовали сложить полномочия, чтобы можно было избрать нового главу церкви. Никон ответил, что не отказывался от сана патриарха, а не желал быть патриархом лишь "на Москве".

Отстранить патриарха не мог ни царь, ни церковный собор. Только в 1666 г. в Москве состоялся церковный собор с участием двух вселенских патриархов - антиохийского и александрийского. Собор поддержал царя и лишил Никона патриаршего сана. Никон был заключен в монастырскую тюрьму, где умер в 1681 г.

Разрешение "дела Никона" в пользу светской власти означало, что церковь не могла впредь вмешиваться в государственные дела. С этого времени начался процесс подчинения церкви государству, который завершился при Петре I ликвидацией патриаршества, созданием Святейшего Синода во главе со светским чиновником и превращением Русской Православной церкви в государственную церковь.

На что следует обратить внимание при ответе:

· Необходимость церковной реформы в середине XVII в. с точки зрения установления единообразия богослужения.
· Стремление светской и церковной властей провести исправление книг и обрядов по греческим образцам ради укрепления ведущей роли Московского государства в православном мире.
· Сочетание социальных и сугубо религиозных мотивов в возникновении старообрядчества.
· Консервативный характер идеологии раскола.
· Противостояние Никона с Алексеем Михайловичем является последним открытым конфликтом церкви с государственной властью, после которого речь идет лишь о степени подчиненности церкви светским властям.
· О соловецком восстании следует говорить также в связи с темой 26 "Народные восстания в России в XVII в.".

ЦЕРКОВЬ И СВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ

Для Византии вопрос о взаимоотношениях церкви и светской власти был решен в период иконоборчества, когда, несмотря на формальную капитуляцию императоров в вопросе об иконопочитании, экономические и политические позиции церкви были подорваны. Установился режим цезарепапизма, при котором патриарх был полностью зависим от императора, а последний был верховным главой церкви и воплощал в своем лице власть одновременно «цезаря» и «папы».

Иными были эти взаимоотношения на Западе. Папа не стоял здесь лицом к лицу с мощной и централизованной монархической властью, перед ним была настоящая мозаика крупных и мелких феодальных владений, объединенных зыбкими отношениями вассалитета. В раздробленном феодальном обществе единая и централизованная католическая церковь представляла собой и в экономическом и в политическом отношениях колоссальное сосредоточение мощи. И нет ничего удивительного в том, что она выдвинула требование предоставления ей абсолютного господства над миром и в течение нескольких столетий боролась с переменным успехом за осуществление этого требования. В течение XII и XIII вв. католическая церковь находилась в апогее своей мощи и была близка к тому, чтобы завоевать верховенство над светской властью.

Доходы и богатства церкви достигли колоссальных размеров. Большое количество рыцарей и крестьян, оставивших на ее «попечении» свои земли, не вернулись из крестовых походов, так что попечение превратилось во владение. В ряде случаев возвращавшиеся из походов тоже не могли получить обратно свое имущество - им его не отдавали на том основании, что церковь сохранила их своими молитвами и должна быть за это вознаграждена. Важным источником обогащения церкви являлись регулярно взимавшиеся с населения подати на крестовые походы, поскольку львиная доля этих податей присваивалась церковью. Пламенные филиппики церковных деятелей и идеологов против симонии лишь прикрывали практику беззастенчивого вымогательства в процессе замещения епископских и прочих церковных должностей сверху донизу. Достаточно указать на так называемые аннаты - платежи, которые были обязаны делать в папскую казну вновь назначаемые епископы и аббаты: они составляли от полугодового до годового дохода с данной епархии, монастыря или прихода. Велики были доходы, представлявшие собой фактически налог на грехи и преступления, - за каждый грех, будь то убийство или ограбление, прелюбодеяние или кровосмешение, полагался определенный взнос в церковную казну. Церковь являлась соучастником и издольщиком прежде всего в тех преступлениях, целью которых была нажива, ибо в виде штрафа она получала с преступника часть его добычи.

Трудно перечислить все источники, служившие обогащению католической церкви. Ф. Энгельс писал: «Для того чтобы вырвать у подданных последний грош или увеличить долю наследства, завещаемую церкви, пускались в ход наряду с грубым насилием все ухищрения религии, наряду с ужасами пытки все ужасы анафемы и отказа в отпущении грехов, все интриги исповедальни. Подделка документов являлась у этих достойных мужей обычным и излюбленным мошенническим приемом. Однако, хотя помимо обычных феодальных повинностей и оброков они собирали также и десятину, всех этих доходов оказывалось еще недостаточно. Чтобы выжать у народа еще больше средств, они пользовались - и долгое время весьма успешно - изготовлением чудотворных икон и мощей, устройством благочестивых паломничеств, торговлей индульгенциями» 45 .

Экономическое могущество являлось той основой, на которой зиждилось стремление средневекового папства к всевластию не только идеологическому, но и политическому. Борьба Григория VII с Генрихом IV была отнюдь не последним актом эпопеи, связанной с претензиями пап на мировое господство.

Несколько раз вспыхивали конфликты между папами и императором Фридрихом Барбароссой (1152–1190), пока наконец в сражении при Леньяно в 1176 г. войска императора не были разгромлены коалицией папы Александра III (1159–1181) и ломбардских городов. На этом этапе папство в своей борьбе за мировую гегемонию одержало победу.

Все претензии, когда бы то ни было предъявлявшиеся папами относительно их положения в мире, воспроизвел в наивысшей степени Иннокентий III (1198–1216). Он признал недостаточной и умаляющей достоинство пап формулу «преемник апостола Петра», ибо Петр при всем своем величии был все же человеком. «Римский первосвященник, - заявил Иннокентий III, - поистине называется наместником не простого человека, а истинного Бога. Ибо хотя мы и преемники главы апостолов, однако мы не его и не какого-либо апостола или человека, но самого Иисуса Христа наместники» 46 .

В переводе на государственно-политический язык это означало, что папа претендовал на роль самодержца Вселенной и все светские владыки должны были зависеть от него.

За 18 лет своего понтификата Иннокентий III добился в этом отношении разительных успехов. Английский король Иоанн Безземельный (1199–1216) признал свою ленную зависимость от Рима и в знак этого положил к ногам первосвященника свою корону, которая тут же была возложена на его голову уже от имени Святого престола; это было не только символическим актом, ибо означало, что Англия должна в дальнейшем регулярно вносить папе большие вассальные платежи. Свою ленную зависимость от папы вынуждены были признать христианские короли Пиринейского полуострова - леонский Альфонс IX, португальский Санчо I, арагонский Педро II, а также болгарский царь Калоиоанн. В конце своего понтификата папа Иннокентий III вступил в борьбу с сопротивлявшимся ему императором Фридрихом II Гогенштауфеном (1212–1250).

Император Фридрих II представлял собой одну из самых противоречивых фигур средневековой истории. Широкообразованный человек, знавший ряд языков, в частности арабский, Фридрих II в религиозных вопросах занимал позицию терпимости, связанную с тем, что сам он был настроен скептически в отношении к истинам веры. Его репутация в данном вопросе была настолько широко известна, что в дальнейшем именно ему приписывали авторство популярного в последующие века трактата «О трех обманщиках» - этими обманщиками признавались Моисей, Христос и Мухаммед 47 . С иерархами католической церкви Фридрих обращался весьма бесцеремонно. Когда в 1241 г. папа Григорий IX созвал церковный Собор в Риме для торжественного вторичного отлучения Фридриха II от церкви, то он не состоялся потому, что Фридрих захватил большую часть кораблей, на которых соборные отцы плыли из Генуи, и увел их в Неаполь, так что в плену у него оказался целый синклит епископов - французских, английских, испанских и итальянских. При всем этом Фридрих II был одним из инициаторов инквизиции.

В начале XIV в. разгорелась острая борьба между папой Бонифацием VIII (1294–1303) и французским королем Филиппом IV Красивым (1285–1314). В ряде опубликованных документов папа сформулировал положение о том, что все земные власти должны подчиняться его указаниям как распоряжениям бога. Он писал: «Мы объявляем, говорим, постановляем и провозглашаем, что подчинение всех людей римскому епископу безусловно необходимо для их блага». Король Филипп отвечал более лаконично и менее красноречиво. «Пусть знает, - писал он «наместнику бога на земле», - твоя почтеннейшая глупость, что мы никому не подчинены в светских делах» 48 . Категоричность заявления была подтверждена делом.

В Рим явился посланный Филиппом придворный Ногаре, который захватил папу в его дворце и обошелся с ним настолько неделикатно, что через месяц тот умер. Началась борьба между кандидатами на папский престол, но под давлением Филиппа был избран французский кардинал, ставший папой под именем Климента V (1305–1314). С одобрения, а может быть, и по распоряжению короля новый папа решил не расставаться с Францией. До 1377 г. резиденцией папства стал город Авиньон на юге Франции (период «авиньонского пленения» пап). Так как все папы авиньонского периода были французами и фактически назначались королем, то особых противоречий между ними и светской властью по поводу их плененного состояния не возникало. Вмешательство пап в жизнь других государств продолжалось, но уже при поддержке и по указанию французских королей.

Прислужничество авиньонских пап французским королям нашло яркое выражение в той расправе, которая была ими учинена над орденом тамплиеров 49 .

Во время Столетней войны между Англией и Францией (1337–1453) папа Григорий XI (1370–1378) использовал подходящий момент, когда французский король находился в затруднении, и в 1377 г. вернул папский престол из Авиньона в Рим. Но теперь уже церковь не была серьезным конкурентом светской власти. Главной причиной изменения в соотношении сил явились социально-экономические и политические процессы, связанные с развитием капитализма и буржуазных отношений, с разложением феодализма, с централизацией государственной власти и возникновением абсолютных монархий.

Из книги Между Азией и Европой. История Российского государства. От Ивана III до Бориса Годунова автора Акунин Борис

Власть и церковь Не наставница, а помощница Как я уже писал, прагматичный и приземленный Иван, видимо, не был религиозен. Это последующие русские монархи будут свято верить в «помазанность» и в особые отношения с Богом, а Иван III точно знал цену своего самодержавия,

Из книги От Руси к России [Очерки этнической истории] автора Гумилев Лев Николаевич

Из книги Испанская инквизиция автора Холт Виктория

8 Светская власть и аутодафе Если обращение инквизиции с тысячами узников вызывает негодование, то способ вынесения им приговора мог бы вызвать смех.Эти благочестивые церковники, пытавшие заключенных, не могли вынести смертного приговора, потому что христианин не

Из книги Наш князь и хан автора Веллер Михаил

Проявление самодержца: власть светская О тысяцких мы уже упоминали, говоря о начале карьеры Боброка. К слову, московские тысяцкие ведали также торговым судом, распределением повинностей и судебными расправами над всем «неаристократическим» населением (третьим

Из книги Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв. автора Демурже Ален

Военные ордены и светская власть Их появление, как я сказал, создало проблему. Их развитие, происходившее одновременно во фронтовых зонах (Пруссия, Сирия и Палестина, граница в Испании) и в тылу (во всей Западной Европе), их изначальная организация в виде однородной и

Из книги Ключ Соломона [Код мирового господства] автора Кассе Этьен

Церковь и светская власть - перетягивание одеяла На рубеже тысячелетий папы начали громко провозглашать примат духовной власти над светской. Особенно усердствовал в этом Григорий VII, который вел долгую и в конечном счете успешную идеологическую борьбу с германским

Из книги ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая. автора Кузьмин Аполлон Григорьевич

§3. ЦЕРКОВЬ И СВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ В СЕРЕДИНЕ XIV в. МИТРОПОЛИТ

Из книги История византийских войн автора Хэлдон Джон

ИМПЕРАТОР И ПАТРИАРХ - ВЛАСТЬ ДУХОВНАЯ И СВЕТСКАЯ Во взаимоотношениях императоров и патриархов наиболее полно выразилась возможность взаимосвязи духовной и светской власти, характерная для Византии. Редко кому удавалось стать патриархом или пребывать долго в этом

Из книги От Руси к России. Очерки этнической истории автора Гумилев Лев Николаевич

Глава V Церковь и власть Истоки раскола В XVII столетии Россию ждали события, потрясшие духовную основу государства - Церковь. Мы уже упоминали о конфликтах XV–XVI вв., связанных с борьбой между иосифлянами и нестяжателями. В XVII в. интеллектуальные споры получили свое

Из книги Исландия эпохи викингов автора Байок Джесси Л.

Глава 18 Епископы, светская власть и церковь конца эпохи народовластия Тут люди из Приречья смекнули, что, ясное дело, не удастся им добиться справедливости в тяжбе против Энунда, если только они не заручатся чьей-либо помощью, и вот они отправились к епископу Бранду [сыну

Из книги История Дании автора Палудан Хельге

Церковь и королевская власть Около 1070 г. церковный деятель из Северной Германии Адам Бременский излагал на латыни историю архиепископов Гамбурга-Бремена. Адам задался целью показать, сколь велики были заслуги его архиепископства в распространении христианства среди

Из книги История Дании автора Палудан Хельге

Церковь. Власть и культура В течение столетий, ознаменованных влиянием григорианства, церковь использовала свою новообретенную власть для того, чтобы оказывать влияние на процесс преобразований общества в разных странах. Верховный правитель датского государства в XII в.

Из книги Норманны. От завоеваний к достижениям. 1050–1100 гг. автора Дуглас Дэвид Чарльз

Глава IX Светская власть IОбщее влияние, оказанное норманнами на христианский мир, соответствует особым последствиям их правления на территории завоеванных ими стран. Однако результаты правления норманнов в светской сфере этих государств оцениваются по-разному. Не так

Из книги Средневековая Европа. 400-1500 годы автора Кенигсбергер Гельмут

Папство, империя и светская власть Иннокентий IIIСо смертью императора Генриха VI в 1197 г. папство освободилось от последнего серьезного политического соперника в Италии. Как раз в то время кардиналы избрали папой самого младшего из своей среды под именем Иннокентия III. В

Из книги Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1 автора Медведко Леонид Иванович

Власть духовная и светская Последняя из отмеченных выше рационалистических установок Корана нашла отражение в его политическом императиве, который – вопреки господствующему в исламоведческой литературе стереотипу – весьма далек от безоговорочно

Из книги 100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1 автора Соува Дон Б