Лучшие произведения известных философов. Одни из самых лучших философских книг. Ричард Бах - "Иллюзии"

Философия заставляет нас задавать вопросы и размышлять обо всем, что мы считаем само собой разумеющимся. Так что сегодня мы сделали для тебя подборку выдающихся мыслителей, как современности, так и прошлого, чтобы ты пошевелил на досуге своими ржавыми извилинами, взяв в руки любой из трудов нижепредставленых мужчин и женщин.

1. Ханна Арендт

Ханна Арендт – одна из самых известных политических философов современного века. После изгнания из Германии в 1933 году, она серьезно задумалась о злободневных вопросах современности и принялась усердно искать ответы на главные вопросы жизни, Вселенной и всего вообще. Полностью погруженная в себя и в свои размышления о политике, гражданском обществе, истоках тоталитаризма, о зле и прощении, Ханна попыталась через свои поиски смириться с ужасными политическими событиями того времени. И хотя довольно трудно классифицировать идеи Арендт по одной общей схеме, Ханна в каждой своей работе (а их более 450-ти) призывает человечество «тщательно думать над тем, что мы делаем».

Самые известные труды:
«Истоки тоталитаризма», 1951
«Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме», 1963

2. Ноам Хомский

Профессор лингвистики в Массачусетском технологическом институте днем и критик американской политики США вечером, Ноам Хомский является активным философом как вне академической сферы, так и в оной. Его политические комментарии лупят не в бровь, а сразу в два глаза. Этот философ задается вопросами, направленными на создание новых выводов для общественности. Хомский изменил лицо лингвистики в середине 20-го века, опубликовав свою классификацию формальных языков, называемую иерархией Хомского. А журнал «Нью-Йорк таймс Бук Ревью» заявил, что «Ноам Хомский – возможно, самый важный из живущих сегодня интеллектуалов».

Самые известные труды:
«Синтаксические структуры», 1957
«Проблема знания и свободы», 1971
«Необходимые иллюзии: контроль над мыслью в демократических обществах», 1992
«Гегемония или борьба за выживание: стремление США к мировому господству», 2003

3. Ален де Боттон

Английский писатель и философ, член Королевского литературного общества и телевизионный ведущий Ален де Боттон уверен, что, как и в Древней Греции, современная философия так же должна иметь некоторую практическую ценность для общества. Его труды, документальные фильмы и дискуссии затрагивают совершенно различные аспекты человеческой жизни, начиная от профессиональной рабочей сферы, заканчивая проблематикой личностного развития и поисков любви и счастья.

Самые известные труды:
«Опыты любви», 1997
«Озабоченность статусом», 2004
«Архитектура счастья», 2006

4. Эпикур

Эпикур – древнегреческий философ, родившийся на греческом острове Самос, и основатель . Великий мыслитель прошлого категорически настаивал на том, что дорога к счастью лежит через поиски удовольствия. Окружи себя друзьями, оставайся самодостаточным и не лезь на рожон – вот его неизменный принцип. Слово «эпикуреец» стало синонимом обжорства и праздности вследствие вырванных из контекста положений. Ну, а тебе мы предлагаем лично прочесть труды прославленного философа и сделать свои выводы.

Самые известные труды:
Сборник афоризмов «Главные мысли»

5. Арне Нэсс

Альпинист, общественный деятель и философ, родом из Норвегии, Арне Наэсс был основным игроком в мировом экологическом движении и автором уникальной точки зрения в дискуссии об уничтожении природного мира. Нэсс считается создателем концепции «глубинная экология» и основателем одноимённого течения.

Самые известные труды:
«Интерпретация и Точность», 1950

6. Марта Нуссбаум

Американка Марта Нуссбаум громким голосом рассуждает о социальной справедливости, основанной на древней философии Аристотеля, где каждый человек является носителем неотъемлемого достоинства. Нуссбаум утверждает, что, независимо от умственных способностей, возраста или пола, каждый представитель рода человеческого должен рассматриваться именно в подобном уважительном ключе. Марта также уверена, что общество функционирует не ради взаимной выгоды, а ради любви друг к другу. В конце-концов, силу позитивного мышления еще никто не отменял.

Самые известные труды:
«Не ради прибыли. Зачем демократии нужны гуманитарные науки», 2014

7. Жан-Поль Сартр

Его имя практически стало синонимом . Французский философ, драматург и романист, создавший свои основные произведения в промежутке между 1930 и 1940 годами, завещал своим потомкам великую идею о том, что человек обречен на свободу. Впрочем, мы уже писали об этом, и если ты по роковому стечению обстоятельств пропустил эту статью, то можешь восполнить пробел

Самые известные труды:
«Тошнота», 1938
«За закрытыми дверями», 1943

8. Питер Сингер

После публикации своей известной книги «Освобождение животных» в 1975 году австралийский философ Питер Сингер стал культовой персоной для всех активистов по защите прав братьев наших меньших. Будь готов к тому, что этот чувак заставит тебя по-новому взглянуть на свою еду в тарелке, а также вдохновит на небольшие жертвы ради тех, кому повезло меньше.

Самые известные труды:
«Освобождение животных», 1975

9. Барух Спиноза

Хотя голландский философ Барух Спиноза жил в 17 веке, его философия во многом актуальна и на сегодняшний день. В своей главной работе под названием «Этика» Спиноза описывает свой предмет изучения, словно математическое уравнение, и протестует против идеи абсолютной свободы человеческой личности, утверждая, что даже наш разум работает в соответствии с принципами физических законов природы.

Самые известные труды:
«Этика», 1674

10. Славой Жижек

Словенский философ, культурный критик и основатель Люблянской философской школы Славой Жижек стал значимой фигурой в современной поп-культуре. Славой называет себя «воинствующим атеистом», а его книги моментально расходятся огромными тиражами и становятся бестселлерами.

Самые известные труды:
«Год невозможного. Искусство мечтать опасно», 2012
«Добро пожаловать в пустыню реальности», 2002
«Кукла и карлик. Христианство между ересью и бунтом», 2009

философская теория литературы. Существует в трех основных вариантах: во-первых, включение литературы как равноправного компонента в контекст философии того или иного мыслителя, во-вторых, сопоставление философии и литературы как двух автономных практик с целью обнаружить их сходство и различие, в-третьих, попытки найти философские проблемы собственно в литературных текстах (условно говоря, по типологии Л. Мэки, литература? философии, литература и философия, философия? литературе).

В отличие от теории литературы, которая разрабатывается специалистами в качестве концептуального основания литературной критики, Ф. л. практикуется философами, заинтересованными в том, чтобы поместить литературу в контекст собственной философской системы. Так, в диалогах Платона поэзия рассматривается наряду с метафизическими, эпистемологическими и этико-политическими воззрениями философа. "Поэтика" Аристотеля, составляя самый ранний образец западной литературной теории, представляет собой также попытку использовать опыт греческих поэтов и драматургов в философской системе мыслителя. Если "Поэтика" Аристотеля как философсколитературное сочинение есть основа классической поэтики, то основой романтической поэтики является "Литературная биография" С. Т. Колриджа, философия литературы которого была посвящена как обоснованию универсальности творчества поэтов, так и метафизике, которая этому творчеству соответствовала. Попытки включить литературу в философские построения предпринимали Д. Юм и А. Шопенгауэр, М. Хайдеггер и Ж. П. Сартр. В значительной мере эти тенденции были обусловлены стремлением мыслителей доказать возможность разнообразных способов бытования смысла. Немецкие романтики (Ф. Шлегель, Новалис) считали литературу, как и другие искусства, краеугольным камнем самой философии: "Философия есть теория поэзии. Она показывает нам, что есть поэзия, - поэзия есть все и вся" (Новалис). Литературная теория романтиков, основанная на немецком трансцендентальном идеализме, тяготела к объяснению мира средствами художественного творчества: "обширный и разносторонний круг проблем, представляющий литературную теорию романтизма, во многом устремлен в сферу философскую, что особенно характерно для романтизма немецкого. ." (А. Дмитриев). В дальнейшем "романтическая" линия философствования получила развитие в философии жизни, феноменологии, экзистенциализме - философских школах, озабоченных нарастанием частичности человеческого существования в силу доминирования в культуре рационалистических представлений, культивируемых традиционной метафизикой и устремленных к непосредственности созерцания глубины действительности.

Второй вариант понимания Ф. л. предполагает отношение к философии и литературе как к двум различным и автономным сферам деятельности, состоящих друг с другом в тех или иных отношениях. В таком варианте Ф. л. пытается идентифицировать прежде всего моменты, отличающие философию от литературы и уточнить их отношения. Та и другая различаются по своему предмету (первая имеет дело с объективными структурами, вторая - с субъективностью), по методам (рациональным в первом случае; связанным с воображением, вдохновением и бессознательным - во втором), по результатам (первая создает знание, вторая - эмоциональное воздействие). Тогда отношения этих сфер деятельности рассматриваются как складывающиеся в тех областях, где различия между ними преодолимы. К примеру, хотя предметы их - различны, результаты могут быть сходны: и та и другая обусловливают понимание (первая - фактов, вторая - чувств). Или: хотя их методы различны, они могут с разных сторон подходить к одному и тому же предмету. Рассуждения подобного плана развивал Фома Аквинский, полагая, что философия и поэзия могут иметь дело с одними и теми же предметами, только одна сообщает истину о предметах в форме силлогизма, другая - вдохновляет чувства о них посредством языка образов. Согласно М. Хайдеггеру, философ исследует смысл бытия, в то время как поэт прикасается к священному, но их задачи смыкаются на глубинном уровне мышления: "искусство - к нему принадлежит и поэзия - сестра философии", поэзия и мысль "взаимопринадлежат", "поэзия и мысль... вверены таинству слова, как наиболее достойному своего осмысления и тем самым всегда родственно связаны друг с другом". Вместе с тем осмысление Хайдеггером взаимосвязи философии и поэзии было связано со стремлением мыслителя противостоять объективирующей власти языка, в том числе и философского, найти средства для погруженного в экзистенцию мышления, найти новый язык, близкий "миметически-экспрессивным возможностям самой реальности" (Л. Морева), способствующий исполнению истины бытия как "несокрытости".

Для Ж. П. Сартра литература есть ангажированная философия, экзистенциально-политическая активность, состоящая "на службе свободы". Случай отношения французского экзистенциалиста к литературе и активного его обращения к ней в своем творчестве интересен соединением разнообразных художественных средств, привлекаемых мыслителем для демонстрации неподлинности человеческого существования, образами, им рисуемыми, как бы предназначенными "олицетворить" философские нужды автора. Обнаруживается, что само по себе активное обращение к литературе еще не является гарантией того, что полученный результат будет художественно полновесен.

Третий смысл Ф. л. - попытки обнаружить в литературных текстах философские проблемы и моменты, представляющие ценность для философов. Философ в этом случае стремится исследовать и оценить содержание литературных текстов, выражающих определенные философские идеи и обсуждающих философские проблемы, к примеру, обсуждение проблемы свободной воли и теодицеи в "Братьях Карамазовых" Ф. И. Достоевского. В подобном ключе читаются курсы Ф. л. в университетах США. Примерами такого рода исследований являются сочинение "Три философских поэта" Дж. Сантаяны (1910), работы С. Кэвела, посвященные Эмерсону и Торо, "Познание любви" М. Насбаум (1989). Внимание американских исследователей к философии в литературе не случайно. По замечанию? С. Юлиной, в Европе бытует образ американской философии как чего-то "эмпирического" и "сциентистского". Это далеко не так. Создатели американской традиции - Джонатан Эдварде, Ралф Эмерсон, Уолт Уитмен, Уильям Джеймс - скорее были философскими поэтами, рисовавшими мир эстетически и предлагавшими многообразие поэтикометафорических картин реальности Альфред Уайтхед, переехавший в Америку, воспринял и развивал традицию эстетического плюрализма. И Джон Дьюи в его зрелом и проникновенном труде "Искусство как опыт" пошел по этому пути. Если для американских мыслителей первой половины XX в характерным было культивирование "поэтической философии", то современные авторы (А Макинтайр, Ч. Тейлор, М. Насбаум) возлагают на литературу надежды в плане прояснения и выражения сложностей духовного поиска личности в процессе обретения ею самотождественности. Так, американский этик и философ литературы М. Насбаум показывает, кроме упомянутой, в таких своих работах, как "Хрупкость блага: судьба и этика в греческой трагедии и философии" (1986), "Терапия желания: теория и практика в эллинистической этике" (1994), что философский дискурс должен быть обогащен и расширен посредством использования в нем романных повествований, драматургии и поэзии. В частности, повествование выражает сложности моральной жизни более плодотворно, чем абстрактное этическое теоретизирование философии. В "Познании любви" мыслитель проникновенно размышляет: "Когда мы исследуем нашу жизнь, столь многое препятствует нам исправить наше видение, существует множество мотивов оставаться слепыми и глупыми Среди нас и в нашем живом восприятии конкретного нередки "пошлый жар" ревности и личный интерес. Роман, просто потому что это не наша жизнь, ставит нас в более выгодную с т. зр. восприятия моральную позицию и показывает нам, на что было бы похоже занятие этой позиции в жизни. Мы находим здесь любовь без собственнического чувства, внимание без пристрастия, вовлеченность без паники".

Эти взгляды не есть просто критика определенного философского стиля, но представляют собой глубокую критику морального фундаментализма Платона и Канта. В "Хрупкости добра", исследуя моральную судьбу (luck), как она получила отражение в трудах Аристотеля, Платона и в греческой трагедии, Насбаум показывает, что случайности жизни человека делают некоторые блага "хрупкими", к примеру, любовь, но они от этого не делаются менее ценными для человеческого процветания. Распознавание и признание такой ценности предполагает концепцию практического разума, включающего, наряду с интеллектом, чувства и воображение. По мнению Насбаум, такой подход наилучшим образом воплощают повествования, поскольку они схватывают особенность и случайность человеческого действия и раскрывают контекстуальное богатство морального размышления (в одной лишь "Антигоне" Софокла теоретик насчитывает свыше пятидесяти разнообразных отсылок к размышлению). П. Рикер - мыслитель, также широко использующий литературу в своих трудах, вслед за Насбаум, замечает, что содержащийся в греческих трагедиях призыв "думать правильно" и "верно размышлять" вовсе не означает, что в них мы находим эквивалент нравственного учения. Трагедия, по его мнению, создает этико-практическую апорию, иначе говоря, создается разрыв между трагической мудростью и практической мудростью. Отказываясь давать разрешения конфликта в соответствии с последней, трагедия побуждает практически ориентированную личность на свой страх и риск переориентировать свое действие в соответствии с мудростью трагической.

Вместе с тем такого рода философско-литературный подход неявно исходит из предпосылки, что литература и философия есть лишь различные формы одного и того же содержания: то, что философия выражает в форме аргументов, литература выражает в лирической, драматической либо повествовательной форме. Отношение философа к литературе сопровождается убеждением, что он, в силу одной лишь принадлежности к философскому цеху, вправе выявлять и уточнять предмет, которому посвящены философские и литературные тексты, и что язык философии дает оптимальное выражение тому содержанию, которое (менее адекватно) выражено в языке литературы. Моделью такого подхода является "Феноменология духа" Гегеля, в которой искусство, наряду с религией, понимается как несовершенные наброски истины, выразить которую с максимальной полнотой и должным образом способны только диалектические понятия.

Неудовлетворенность таким подходом (имплицитным предпочтением философии литературе) привело к принципиально иному пониманию связи между ними, а на его основе - к другой концепции Ф. л.. Это понимание восходит к С. Кьеркегору, осознанно литературная форма философских сочинений которого составляла существенную часть его полемики с Гегелем и его, как выражаются сегодня, "философским империализмом". Эта стратегия была подхвачена Ф. Ницше, сблизившего историю истины и историю литературного вымысла и размышлявшего о способности искусства постигать истину. Тенденция "эстетизации разума" в европейской философии конца XIX - XX в. (Т. Адорно, Г. Башляр, В. Беньямин, П. Валери, Г. Г. Гадамер, М. Хайдегтер) сопровождалась осознанием автономности функционирования "художественного" в целом и, в частности, литературы, а также того обстоятельства, что художественное содержание не может быть без утраты смысла трансформировано в пропозициональные структуры, в хорошо определенные формулы. Эта тенденция получила дальнейшее радикальное развитие в работах Ж. Деррида и его последователей, полагающих, что рассмотрение философии и литературы как альтернативных выражений идентичного содержания есть серьезная ошибка, равно как ошибкой будет и отношение к философии как к доминирующему дискурсу, "должному" выражению содержания, "недостаточно точно" выраженному в литературе. Согласно этой позиции, все тексты имеют "литературную" форму, поэтому тексты философов - не хуже и не лучше текстов романистов и поэтов, а их содержание внутренне определяется средствами его выражения. Поэтому "литературы в философии" - не меньше, чем "философии в литературе". Скрупулезно анализируя философский текст и те языковые средства, которыми он создается, Деррида демонстрирует многоуровневость его "языковой эмпирии", в результате воздействия которой мысль может умереть под напором общезначимых слов-ярлыков, но может и освободиться от "тирании чужого письма". Понимая под "литературностью" философских текстов их риторическую структуру, систему тропов и фигур, собственно, и обусловливающих функционирование философской аргументации, Деррида демонстрирует, каким образом мысль уничтожается в самоуверенном монологизме "логоцентристской" метафизики. "Литературность" увязывается мыслителем с объективирующими тенденциями западной рациональности и проявляется, с его т. зр., в тексте прежде всего в том, что тяготеет к "снятию", "приглаживанию", "завершению", "оформлению" письма, т. е. покушается на спонтанность философской речи. В свою очередь, возможность философии как "речи" мысли, как "протописьма" обосновывается с помощью "философско-беллетристического аргумента в пользу единства и взаимосвязи философии и искусства, философии и литературы, единства форм самоосуществления творческой разумности во всех возможных сферах человеческой деятельности" (Н. С. Автономова).

Соответственно, философ литературы более не вправе просто выделять философское содержание из литературной формы. Скорее сами по себе типы литературного выражения ставят философа перед необходимостью пересмотреть основания его собственного дела. "Растерянность философов перед истинностной ценностью вымышленных утверждений есть пример того типа проблем, которые изучение литературы может создать для философского опыта" (Р. Рорти. Следствия прагматизма, 1982). К примеру, литературный мимесис (особенно в работах постмодернистских авторов) вызывает вопросы о возможности и предполагаемой нормативности репрезентации фактов и угрожает подрывом традиционной иерархии ценностей, в которой "факт" выше вымысла.

Полагая, что философия не имеет своего собственного предмета, что ее претензии на отображение действительности необоснованны, известный представитель американского прагматизма Р. Рорти убежден, что литература способствует освобождению философии от этого заблуждения, от беспочвенных притязаний на специфическое знание. Самоосознание философии в качестве "литературного жанра" освободит ее от устаревших канонов, навязываемых традиций и будет способствовать "заинтересованному разговору" исследователей, укрепляющему их общность и приближающему их к нуждам большинства. Противопоставляя литературу традиционной метафизике, мыслитель считает, что первая более эффективна в двух отношениях: в достижении "солидарности", т. е. литература, обличая недостатки традиционного общества, способствует осуществлению разного рода реформ, прежде всего нравственных; и в достижении "приватной автономии" индивида, в задании пространства, в пределах которого индивид свободен удовлетворять свои желания и фантазии, включая несанкционированные социумом. Соответственно этим функциям литературы, Рорти, в сочинении "Случайность, ирония и солидарность" (1989), предлагает различать "книги, помогающие быть менее жестокими" и "книги, помогающие стать автономными". Среди первых Рорти, в свою очередь, выделяет "те, которые помогают нам увидеть воздействие на других людей социальных практик и институтов" и "те, которые помогают нам увидеть воздействие на других наших приватных идиосинкразиии". В анализе мыслителем творчества ряда писателей (Диккенса, Драйзера, Оруэлла и Набокова в "Случайности...", Диккенса и Кундеры в "Очерках о Хайдегтере и других") сквозят хорошо знакомые российскому читателю обертоны одобрения социальной полезности литературы, критики ею социальной несправедливости, содействия поиску справедливого социального уклада.

Заслугой Р. Рорти, X. Арендт, П. Рикера, X. Уайта, А. Макинтайра, М. Насбаум, а также геременевтической традиции, явилось, с нашей т. зр., привлечение внимания к моменту "нарратологичности" (см. "Нарратология", "Нарратив"), который объединяет философию и литературу. Хотя особый, "повествовательный" тип рациональности, выделенный когитологом Дж. Брунером, наряду с традиционным формально-логическим типом, содержится далеко не во всех философских текстах, тем не менее многие модели понимания, которые задействованы в философии, "литературны" в том смысле, что близки тому, как понимаются повествования. По справедливому замечанию X. Арендт, "хотя о Сократе, не написавшем ни строчки и не оставившем после себя ни одной работы, мы знаем гораздо меньше, чем о Платоне или Аристотеле, мы лучше и более интимно знаем, кто Сократ был, потому что мы знаем его историю, нежели мы знаем о том, кто был Аристотель, хотя о мнениях его мы информированы гораздо лучше". Иными словами, для того, чтобы понять, что значит мудрость, мы рассказываем историю Сократа.

Саморефлексивность современных литературных текстов приводит философов к критическому осмыслению профессиональных парадигм, и, в случае, когда литература не рассматривается лишь как другой, привлекательный, но неизбежно поверхностный источник философских идей, она ставит перед философией серьезные эпистемологические, метафизические и методологические проблемы.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Экология жизни. То, что вы сейчас держите эту книгу в руках, - не просто совпадение; может быть, во всех этих приключениях есть что-то такое, о чем вы можете вспомнить сами". Некий пилот, зарабатывающий себе на жизнь полетами на самолете, встречает "коллегу".

Ричард Бах - "Иллюзии"

То, что вы сейчас держите эту книгу в руках, - не просто совпадение; может быть, во всех этих приключениях есть что-то такое, о чем вы можете вспомнить сами".
Некий пилот, зарабатывающий себе на жизнь полетами на самолете, встречает "коллегу". Между ними завязывается дружба, и вскоре пилот узнает, что его новый друг Шимода вовсе не простой человек... Оказывается, что "творить чудеса" вовсе не сложно - это умеет любой человек, если только поверит и захочет этого. Для многих книга станет действительно путеводной нитью в мир познания себя и своих возможностей. Ведь дар летать есть у каждого.

Герман Гессе - "Игра в бисер"

Перед вами - книга, без которой немыслима вся культура постмодернизма Европы - в литературе, в кино, в театре. Что это - гениальный авангардистский роман, стилизованный под философию сюрреализма, или гениальное философское эссе, стилизованное под сюрреалистический роман? Пожалуй, теперь это и не важно. Важно одно - идут годы и десятилетия, а изысканной, болезненной и эзотеричной "игре в бисер" по-прежнему нет конца. Ибо такова игра, в которую играют...

Курт Воннегут - "Сирены Титана"

Знаменитый роман "Сирены Титана" - классический образец сплава фантастики и трагикомедии.
Если ваш мир несвободен по определению... Если ваша жизнь повинуется математическим расчетам... Если унижение стало нормой, а хруст людских костей под колесами государственной машины уже просто никто не слышит из-за его обыденности... А что такое это "если"? Антиутопия - или "общество процветания"? Каждый решает для себя, раб он - или свободный человек!

Альбер Камю - "Миф о Сизифе"

В сборник включены философское эссе "Миф о Сизифе", пьесы "Калигула" и "Недоразумение". Произведения, разные по жанру, повествующие о бессмысленном, абсурдном мире, порождающем как тиранов, так и героев, и об отчаянном одиночестве человека, которое воспринимается как выражение бунта против этого мира.

Ошо - "О любви"

Практически все книги Ошо переворачивают наши представления о чем бы то ни было с ног на голову. Но эта… Люди, читайте эту книгу. И не важно, интересуетесь вы Ошо и духовным ростом - или нет! Читайте эту книгу, и вы узнаете о любви, о сексе, о свободе, о родителях и детях, о себе и о другом столько нового…

Уильям Голдинг - "Двойной язык"

Это последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво "историчное", обманчиво "упрощенное для восприятия". Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает - и удерживает в микрокосме текста. Потому что - может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных - тяжелее судьбы гонимых…

Иоган Вольфганг Гёте - "Фауст"

В книге дан разносторонний анализ произведения Гете, изложена его творческая история, охарактеризован его идейный смысл. Автор знакомит с философской и нравственной проблематикой первой части "Фауста", комментирует текст сцена за сценой, дает подробные характеристики главных действующих лиц, определяет особенности художественного метода и стиля произведения.

Оноре де Бальзак - "Шагреневая кожа"

Роман «Шагреневая кожа» входит в грандиозную «Человече­скую комедию» - эпопею, состоящую более чем из 90 романов, повестей, рассказов, связанных общим замыслом и множеством персонажей. Поднимаемые в этих произведениях темы не утратят своей актуальности никогда. Сделка с дьяволом - этот вопрос интересовал не одного писателя и не один из них уже ответил на него. А вдруг все можно повернуть так, что ты окажешься в выигрыше? А вдруг в этот раз Судьба улыбнется тебе? А вдруг ты станешь тем единственным, кому удастся перехитрить силы зла?

Сомерсет Моэм - "Шесть рассказов, написанных от первого лица"

Изящные, остроумные рассказы-анекдоты.
Герои - обитатели высшего света Лондона "веселых двадцатых", со всеми их сильными и слабыми сторонами, мелкими капризами и большими причудами.
Модные красавицы и хозяйки салонов, литературные львы и львицы, прожигатели жизни, "благородные джентльмены" - список персонажей можно продолжить. Однако с каждого из них Моэм с наслаждением срывает маску внешней респектабельности, причем делает это с присущим ему злым и метким юмором.

Паоло Коэльо - "Вероника решает умереть"

Вероника действительно решает умереть. Мир кажется ей чужим и чуждым, и она ему совсем не нужна. Она страшится невзгод, трудностей и препятствий, которых так много у любого человека на жизненном пути.
В психиатрической клинике, где лечат тех, кого удалось спасти после попытки суицида, Вероника встретилась со своей любовью - и со своей смертью. Доктор сказал, что она обречена. И только тогда она научилась чувствовать каждое мгновение жизни и наслаждаться им. опубликовано

Некоторые мыслители, начиная с Маркса и Манна и заканчивая Адорно, не преминули воспользоваться блестящим художественным потенциалом романов и повестей, для того чтобы оформить свои мировоззрения на бумаге. Мы собрали в статье наиболее интересные и неожиданные произведения.

Философия кажется сухой и более напоминает математику или судебные документы, нежели искусство, однако некоторые философские работы отличаются игривостью языка и поэтической чувственностью, они даже изучались с позиции их литературной и художественной ценности. Жан Бодрийяр, например, изобрёл термин «теоретическая фантастика », он разрабатывал сценарии будущей мировой реальности, которые стояли на разряд выше научной фантастики по своей неконтролируемости и невероятности. В данном случае, он руководствовался желанием показать абсурдность знаков и значений.

Постмодернистская подозрительность явилась не единственной философской нишей, в которой мыслители прибегали к фантастке для выражения своих представлений о мире. Непревзойдённую работу Гегеля «Феноменология духа » можно читать как пространный роман, в котором персонажи, аватары духа, движутся через мир и историю. Жан Ипполит, переводчик этого творения на французский, назвал его «философским романом»: в одном из разделов личности Господина и Раба жарко обсуждают вопрос признания. Ницше придавал значение форме и его «Так говорил Заратустра» часто попадает в списки работ наиболее видных философских мыслителей. Произведение отличается наличием главного героя и сюжета, схожего с жанром воспитательного романа, где драматический герой–учитель познаёт мир, извлекая уроки из своих ошибок.

Когда промышленный капитализм с его войнами и фабриками всколыхнул Европу, литературная форма выражения мысли приобрела крайне важное значение для недовольных философов, особенно тех, кто проживал в разрушенной войной Германии и кто был взращён ещё в гегелевской школе, с присущим ей понятием глобальности истории и диалектикой. Некоторые считают, что эпическая поэзия, которая отличала по-видимому гармоничный и единый античный мир, осталась безвозвратно в прошлом, а современная эпоха породила новый жанр романа, который был сконцентрирован на личности и обращён к личности. «Теория романа» Дьёрда Лукача , которая была написана в разгар Первой мировой войны, описывает падшие персоналии современной жизни как трансцендентально бездомных и ограниченных в понимании великих смыслов.

Роман, как жанр, формировался в мире, где личная жизнь отдельных людей, революция и чувство разочарования переплелись в тугой клубок. К началу XX столетия роман стал излюбленной формой выражения мысли и впитал в себя весь хаос и беспорядочность современности. Лукач, будучи коммунистом, предлагал писателям-романистам разрабатывать рациональные и функциональные миры, подобные тем, которые были описаны в работах Вальтера Скотта и Бальзака. Короче говоря, Лукач отдал предпочтение идеям Томаса Манна, не разделив мировоззрение Франца Кафки. Другие же философы-поэты, впитавшие в себя Гегеля, Маркса и Ницше, разработали критическую теорию, добавив своим произведениям литературности, и в разной степени политику и философию. Они задействовали гиперболизацию и эмоциональные резонансы экспрессионизма, игривость дадаизма или сказки, загадочность аллегории и проницательность «Новой вещественности ». Одним из представителей этих философов был Вальтер Беньямин, который начнёт нашу подборку философских романов.

Вальтер был известен сочетанием марксизма и мессианства в своей философии, которая по временам, например в «Тезисах о философии истории», выражалась иносказаниями, метафорами и поэтическими описаниями. Менее известным остаётся тот факт, что он также занимался литературными формами: из-под его пера вышло множество радиоспектаклей, сонетов, критических статей о фильмах, жанровой литературы, новелл и широкий диапазон других, обычно коротких, произведений. Среди его работ можно выделить притчи а-ля Кафка, пародии и сатирические произведения, навеянные условиями своего собственного существования, сюрреалистические и фантастические рассказы, этиологические мифы для детей, психологические романы, в которых мы встречаемся с темами путешествий, драмы, азартных игр, любви, превратностей судьбы, литературной традиции, отношений между поколениями, действия и бездействия, точно так же, как и в его философских трудах. Одно из его ранних произведений называется «Шиллер и Гёте: Взгляд обывателя» (Schiller and Goethe: A Layman’s Vision ). Оно представляет собой причудливое иллюзорное видение немецкой литературной истории в виде пирамиды, которая была на грани разрушения по дьявольскому мановению.

Гёте необъятен: он - поэт, государственный деятель, драматург, новеллист. Он опирался на свои философские воззрения, которые отразились в его литературных произведениях, а также на натурфилософские эксперименты по теории цвета, оптики, ботаники и эволюции. В романе нашло отображение масштабное увлечение писателя в познании химии человеческих взаимоотношений, в том, что притягивает, вызывает чувство отвращения, формирует склонности и влияет на реакции.

В 1837 году, будучи 19-летним юношей, Маркс также попробовал себя в жанре романа. Он полон абсурдности, эксцентричности и игрой слов, с элементами стиля «Тристама Шенди». В нём заметно зарождение дискуссии с немецкой идеалистической философией, ярко выражено наличие материальных потребностей «я» и деление общества на классы: «Обычный смертный - это тот человек, у которого нет права на первородство: он борется с невзгодами жизни, бросается в ревущее море и выхватывает дары Прометея прямо из морских глубин, перед его глазами возникает внутренняя сущности Идеи во всём своём величии, и он смело творит; а рождённый с достоинством первородства довольствуется лишь крохами, вдали от житейских забот, чтобы ни в коем случае не замарать своих одёжек».

Блох не занимался фантастикой, однако некоторые из его ранних философских работ, как, например, этот сборник эссе, рассказов, сказок и анекдотов, в ненавязчивой форме стремится «подсветить» неброскость прожитых жизненных ситуаций. Это философия в поэзии.

Это автобиографический роман с эксцентричными киношными пассажами в духе Чаплина, с несколько горьковатым, саркастичным мировосприятием аутсайдера «потерянного поколения». В нём в холодной, комической форме представляется современное видение строения человеческого тела, а также изображается потеря индивидуальности в массовой культуре. Доступен только на немецком языке.

Изнывая от палящего солнца «немецкой Калифорнии», Манн и Теодор Адорно работали над своим масштабным романом. Он повествует о жестокости и рациональности, изображая композитора, который напоминает собой Арнольда Шёнберга. Демонические творения вымышленного композитора Адриана Леверкюна, страдающего сифилисом, описываются строчками из «Философии новой музыки» Адорно . Сам Адорно появляется в образе дьявола, как «теоретик и критик, который также занимается по мере сил сочинительством».

Адорно написал это либретто в начале 1930-ых годов, вдохновившись «Ураганом над Ямайкой» (A High Wind in Jamaica ) Ричарда Хьюза. В произведении описывается дружба двух мальчиков из американской провинции XIX века, однако в действительности речь идёт о страхе и чувстве вины. Есть здесь место и теме убийства, домам с приведениями, казни, автор вспомнил и таких персонажей, как Гекльберри Финн и Том Сойер, которые он использовал для воплощения любимого им приёма «демифологизации». Доступно только на немецком языке.

Бернштейн был ситуационистом и поэтому философия Гегеля и Маркса была ему очень близка. Этот роман, как считается, был написан для банального заработка денег и он положил начало низкопробной литературе, рассчитанной на молодёжь в послевоенное время: «Мы все персонажи какого-то романа. Вы этого не заметили? Мы разговариваем сухими обрывками предложений. В нас есть что-то незавершённое. Прямо как в романах. Они не раскрывают всего. Такие правила игры. И наши жизни так же предсказуемы, как и роман».

Зон-Ретель гораздо более известен по его эпистемологии реальной абстракции, нежели по книге для детей, в которой действия разворачиваются в Уэст-Мидлендс. Это короткая история о том, как сбежавший из зоопарка слон встречается с красным автомобилем Mini . Это жалостливая, остроумная и непредсказуемая история, которая достойна экранизации. Издали её на немецком языке в 1987 году, когда автору было 88 лет. На страницах книги размещена милая иллюстрация самого Зон-Ретеля, читающего газету Sunday Times, наряду со множеством рисунков, где слон пытается сесть на машину.

От античных времен до современности, которые сыграли ключевую роль в развитии философской мысли.

Философия. Величайшие книги

Древний мир

Конфуций. Беседы и суждения (V век до н. э.)

Гераклит. Фрагменты (VI век до н. э.)

Платон. Государство (IV век до н. э.)

Аристотель. Никомахова этика (IV век до н. э.)

Эпикур. Письма (III век до н. э.)

Цицерон. Об обязанностях (44 г. до н. э.)

Блаженный Августин. Исповедь (354-430 гг. н. э).

Средние века и Новое время

Никколо Макиавелли. Государь (1513)

Рене Декарт. Размышления о первой философии (1641)

Мишель Монтень. Опыты (1580)

Томас Гоббс. Левиафан (1651)

Блез Паскаль. Мысли (1660)

Барух Спиноза. Этика (1677)

Джон Локк. Опыт о человеческом разумении (1689).

Готфрид Лейбниц. Теодицея (1710)

Дэвид Юм. Исследование о человеческом разумении (1748)

Жан-Жак Руссо. Об общественном договоре (1762)

Иммануил Кант. Критика чистого разума (1781)

Иеремия Бентам. Введение в основания нравственности и законодательства (1789)

XIX век

Ральф Уолдо Эмерсон. Судьба (1860)

Г. В. Ф. Гегель. Феноменология духа (1807)

Артур Шопенгауэр. Мир как воля и представление (1818)

Серен Кьеркегор. Страх и трепет (1843)

Джон Стюарт Милль. О свободе (1859)

Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла (1886)

XX-XXI век

Уильям Джеймс. Прагматизм (1907)

Анри Бергсон. Творческая эволюция (1907)

Эдмунд Гуссерль. «Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени» (1928)

Мартин Хайдеггер. Бытие и время (1927)

Бертран Рассел. Завоевание счастья (1930)

Карл Поппер. Логика научного открытия (1934)

А. Дж. Айер. Язык, истина и логика (1936)

Жан-Поль Сартр. Бытие и Ничто (1943)

Симона де Бовуар. Второй пол (1949)

Людвиг Витгенштейн. Философские исследования (1953)

Ханна Арендт. Состояние человека (1958)

Томас Кун. Структура научных революций (1962)

Мишель Фуко. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук(1966)

Маршалл Маклюэн. Медиа - это массаж (1967)

Айрис Мердок. Суверенность блага (1970)

Джон Ролз. Теория справедливости (1971)

Сол Крипке. Именование и необходимость (1972)

Дэвид Бом. Целостность и скрытый порядок (1980)

Жан Бодрийяр. Симулякры и симуляция (1981)

Карен Армстронг «История Бога: 4000 лет исканий в иудаизме, христианстве и исламе» (1993)

Ноам Хомски. Понимание власти (2002)

Гарри Франкфурт. О брехне (2005)

Нассим Николас Талеб. Черный лебедь (2007)

Майкл Сэндел. Справедливость (2009)

Питер Сингер. Жизнь, которую вы можете спасти (2009)

Славой Жижек. Жизнь в конце времен (2010)

Даниэль Канеман. Думать быстро и медленно (2011) .

Джулиан Баджини. Уловка эго (2011)

Сэм Харрис. Свобода воли (2012)

Лучшие обзоры и учебники по философии

Пол Клейнман «Философия: краткий курс»

В этой энциклопедической книге собраны почти все философские течения и школы: от досократиков до философии религии. Здесь есть и теория, и мысленные эксперименты, и любопытные факты из жизни философов.
«Сартр считал, что человека определяет не врожденная природа, а его сознание и самосознание, которые могут меняться. Если человек думает, что его восприятие себя определяется местом в социальной иерархии или его взгляды не могут измениться, он обманывает себя. Расхожая фраза «Я такой, какой есть» тоже не более чем самообман».

Джованни Реале и Дарио Антиcери «Западная философия от истоков до наших дней»

Фундаментальный обзор истории западной мысли, суммировавший работу многих поколений ученых и в доступной форме объясняющий процесс формирования философских идей, их преемственность и взаимодействие. Один из лучших учебников по истории философии из существующих на русском языке.
«…Философы интересны не только тем, что они говорят, но и тем, о чем молчат; традициями, которым они дают начало, течениями, которые приводятся в движение».

Бертран Рассел. История западной философии

"История западной философии" – один из самых известных, фундаментальных трудов Б.Рассела лауреата Нобелевской премии по литературе и одного из величайших философов ХХ века. В нем он прослеживает развитие философских взглядов от возникновения греческой цивилизации и до 20-х годов двадцатого столетия.

Бен Дюпре. 50 идей о которых нужно знать. Философия

Бен Дюпре читал классическую философию в Оксфорде, прежде чем стал писать популярные книги о философии. С 1992 по 2004 год он был ведущим автором в издательстве Оксфордского университета, за его спиной двадцатилетний опыт доступного и комплексного изложения философии для самой широкой аудитории.